• Город
  • Общество
Общество

Внучка за деда: откровенный рассказ Зинаиды Курбатовой о наследстве Дмитрия Лихачева

Мы продолжаем наш спецпроект о Дмитрии Сергеевиче Лихачеве. Журналист Зинаида Курбатова, внучка филолога и просветителя, по нашей просьбе откровенно рассказала о наследстве и наследии деда и том, почему ее попытка создать музей академика пока не увенчалась успехом.

Дмитрий Сергеевич Лихачев

Дмитрий Сергеевич Лихачев

Дмитрий Сергеевич с дочерьми и внучками на даче в Комарове

Дмитрий Сергеевич с дочерьми и внучками на даче в Комарове

Зинаида Курбатова

Зинаида Курбатова

Зинаида Курбатова в детстве, 1978 г.

Зинаида Курбатова в детстве, 1978 г.

Отец Зинаиды Юрий Курбатов гуляет с дочерью

Отец Зинаиды Юрий Курбатов гуляет с дочерью 

Есть расхожая фраза о том, что история не терпит сослагательного наклонения. Но как часто, когда мы в отчаянии от того, что не в силах изменить ход событий, говорим себе: «Вот если бы…». Так и я могу начать грустную историю о наследии моего дедушки Дмитрия Лихачева. Вот если бы была жива моя мама, Вера Лихачева, любимая дочь академика, профессор Академии художеств, — все тогда сложилось бы не так. Может быть, и дед так думал. Ведь он надеялся, что дочь Вера станет продолжательницей его дела, ей он доверял, вместе они писали статьи, он говорил с гордостью: «У Веры мой характер. Она боец». Но Вера Дмитриевна Лихачева погибла в автокатастрофе 10 сентября 1981 года. Я в последний раз видела маму за завтраком, прежде чем отправиться в школу. Дедушке после ее смерти суждено будет прожить еще долгих восемнадцать лет. Это будут яркие годы: начнется перестройка, опубликуют запрещенные ранее книги, дед придумает и создаст Фонд культуры, привлечет для работы в нем «первую леди СССР» Раису Горбачеву, Фонд сделает много блистательного и важного. Дед наконец издаст свои «Воспоминания», которые нельзя было публиковать в советское время. Он напишет воспоминания и о любимой дочери, спрячет их подальше, зароет в книги на даче. В самый дальний угол. Чтобы не нашли и не уничтожили люди, которые не любили Веру. На этой тетрадке он напишет: «Зине и ее детям». То есть эту тетрадь должна была бы найти я, но получилось все иначе. Получилось горько и несправедливо. А кто обещал, что все должно быть справедливо?


Дедушке после смерти дочери, моей мамы, суждено будет прожить еще долгих восемнадцать лет

Итак, по порядку. Мы жили все вместе — дедушка, бабушка и семьи двух его дочерей — в квартире на площади Мужества, обычный кирпичный дом, но квартира большая. Дед любил окраины: зеленые парки, серебряные пруды… Когда дедушка умер, в квартире осталась совсем больная бабушка, Зинаида Александровна. Это был очень тяжелый период. Вскоре в доме появился некто Александр Кобак, который предложил бабушке подписать бумагу, что она согласна с образованием Фонда имени Лихачева. 92-летняя бабушка поставила свою подпись, не вполне понимая, впрочем, к чему и зачем этот Фонд, — ей было все равно. Ее Мити уже не было в живых, и она хотела быстрее с ним соединиться. В это же время неизлечимо заболела моя тетя Людмила Лихачева, вторая дочка дедушки и бабушки. Получилось так, что бабушка и тетя умерли практически одновременно: бабушка не хотела жить без любимого мужа, через три месяца после нее скончалась и Людмила. На Комаровском кладбище теперь был уже целый некрополь семьи Лихачевых. Ни о каких распоряжениях дедушки относительно наследия я не знала. Выяснилось, что архив он завещал Пушкинскому Дому, а все содержимое квартиры, все ценности, которых, конечно, было немного, и авторские права — дочери Людмиле. Архивы в Пушкинский Дом отдали при жизни бабушки. Людмила уничтожила часть дневников дедушки, цензурировала некоторые записи о семье. Это было началом несчастий, связанных с архивами. Когда об этом узнал профессор Гелиан Прохоров, дедушкин ученик, он вскрикнул: «Да как можно уничтожать записи Лихачева!» Но было уже поздно.

Молодожены Лихачевы. 1936 год

Молодожены Лихачевы. 1936 год

Близнецы Вера и Людмила

Близнецы Вера и Людмила

Близнецы Вера и Людмила

Близнецы Вера и Людмила

Близнецы на даче, 1974 год

Близнецы на даче, 1974 год

Зинаида Куработова с мамой

Зинаида Куработова с мамой 

В результате цепочки смертей единственной наследницей стала дочь Людмилы, моя кузина, носящая имя Вера. С 1982 года она жила за границей. И живет там по сей день. Дачу в Комарово она сразу же продала. Небольшая часть книг попала в библиотеку поселка благодаря краеведу Ирине Снеговой. В этих книгах она нашла и коричневую тетрадку, воспоминания дедушки о моей маме. Я очень благодарна Ирине за то, что эти воспоминания, эту тетрадь, она отдала мне. Книги по специальности я передала в Пушкинский Дом: несколько месяцев сотрудники приходили в мою квартиру, разбирали, отбирали то, что им нужно. Наконец пришел день вывозить все эти тома вместе с огромным дедушкиным книжным шкафом. Помогал мне Гелиан Михайлович Прохоров. Теперь книги находятся в отделе, которым дед руководил много десятилетий. Мы договорились с кузиной, и все раритеты, всю обстановку кабинета отдали в Музей истории города, директор которого Борис Аракчеев на словах обещал устроить отдельную экспозицию или даже кабинет Лихачева. Ни экспозиции, ни кабинета нет. В ответ на все мои вопросы мне отвечали: «Вы не наследник». Я пыталась сподвигнуть кузину на общение с музейщиками, на то, чтобы выставить требования, контролировать. Тщетно. Из Манчестера все видится иначе. Теперь переданные нами вещи Дмитрия Сергеевича находятся в разных фондах. И Музей истории города не собирается ничего менять. Уже несколько лет я пишу письма в разные инстанции, прошу сильных мира сего о музее Лихачева. Недавно Комитет по культуре города ответил мне письмом, в котором сказано: «Создание музея Лихачева не представляется возможным». И объяснено, что такое решение принималось коллегиально, вместе с сотрудниками Фонда Лихачева и сотрудниками Пушкинского Дома. Были ли действительно музейщики и кураторы на совещании, где приняли такое решение, мне не известно.

28 ноября 2016 года, в день рождения деда, губернатор Георгий Полтавченко сказал, что музей Лихачева будет. Теперь подчиненный ему комитет отказывает в этом. Как-то нелогично. В ответ на письмо исполнительному директору Фонда Лихачева Кобаку пришел ответ: «Фонд Лихачева — общественная организация и музеями не занимается». Так где же логика? Если Фонд Лихачева не занимается музеями, почему же этот Фонд вместе с Комитетом по культуре вынес вердикт, что экспозицию создать нельзя? Я могу только гадать. Причинами такого отношения к памяти великого человека, столь много сделавшего для страны и города, могут быть только лень, равнодушие и спесь. Качества, столь присущие в последние годы моему родному Петербургу. Ну а что касается Фонда Лихачева, секрет тут, видимо, в том, что его руководству не нужна «конкурирующая фирма»: ведь если будет музей, то деньги пойдут туда, мимо Фонда.

Камень, на котором заключенные Лихачев и Короленко выбили свои фамилии, сотрудники музея на Соловках недавно нашли в лесу по описанию, оставленному

Камень, на котором заключенные Лихачев и Короленко выбили свои фамилии, сотрудники музея на Соловках недавно нашли в лесу по описанию, оставленному Дмитрием Сергеевичем.

Фотографии, сделанные Д. С. Лихачевым во время посещения им Соловков в 1966 году: вид из окна его камеры.

Фотографии, сделанные Д. С. Лихачевым во время посещения им Соловков в 1966 году: вид из окна его камеры.

Фотографии, сделанные Д. С. Лихачевым во время посещения им Соловков в 1966 году: вид на церковь, в которой размещался карцер.

Фотографии, сделанные Д. С. Лихачевым во время посещения им Соловков в 1966 году: вид на церковь, в которой размещался карцер.

Фотографии, сделанные Д. С. Лихачевым во время посещения им Соловков в 1966 году: вид с Секирной горы, на которой находился изолятор.

Фотографии, сделанные Д. С. Лихачевым во время посещения им Соловков в 1966 году: вид с Секирной горы, на которой находился изолятор.

Я не музейный работник, но прекрасно понимаю, что современный музей можно сделать и без мемориальных предметов — он может быть виртуальным, основанным на документах и фотографиях. А все семейные фотоальбомы и редкие документы остались у меня.

Сейчас есть уверенность в том, что небольшой музей организуют на Соловках, где дед отбывал заключение в ГУЛАГе. Об этом мы договорились с Игорем Орловым, губернатором Архангельской области. Он человек стремительный, хороший хозяин, быстро принял такое решение. Мы обсуждали и вариант экспозиции в музее Архангельска, но остановились на Соловках. Орлов попросил благословение на музей у Святейшего, и оно было недавно получено. Решили расселить барак за пределами монастыря, который напрямую подчиняется патриарху, и сделать экспозицию там. Бараки косвенно, но связаны с именем деда: в них размещалась детская колония, где молодой зэк Лихачев часто бывал, спасая трудных подростков. Это важная сторона его пребывания в Соловецких лагерях особого назначения, о которой мало известно. Лихачев считал, что детей зэков надо содержать в отдельных бараках, что со взрослыми преступниками они скорее погибнут. На Соловках вполне могли бы проводить и экскурсии о Лихачеве. Показывать, например, «Лихачевский камень»: на нем дедушка с приятелем, племянником знаменитого писателя Короленко, выбили свои фамилии. Чтобы осталась память о них, если погибнут. Дед выжил. Владимира Короленко расстреляли на острове в 1937-м.

Мне странно, что чиновники Петербурга или Фонд Лихачева не считают своим долгом увековечить память о первом почетном гражданине города в новейшей истории. Перечислять, сколько сделано Лихачевым, можно бесконечно. Легче сказать, что деду не удалось защитить. Всю жизнь он боролся против разрушения памятников архитектуры и истории. Его первая статья на эту тему в «Литературной газете» вышла в январе 1955 года. Она была посвящена защите деревянных церквей Русского Севера и каменного Красногорского Богородицкого монастыря близ города Пинега. В прошлом году я была там — руины. Не получилось у него спасти и церковь Спаса на Сенной. Он отправил телеграмму главе города, но тот сказал: «Я эту телеграмму получу завтра». И церковь взорвали — эту историю мне рассказал в свое время покойный академик Александр Панченко. Сама я помню, как в Сестрорецке деду приглянулась изба петровского времени. Он ходил вокруг нее, фотографировал. Послал письмо руководству города о том, что эта изба должна быть объявлена памятником и сносить ее нельзя. Что вы думаете? Снесли через неделю. Сейчас, проезжая мимо, вижу четыре березы, что росли под окнами той избы. Зачем надо было ее уничтожать? Назло. Но добивался дед своего гораздо чаще. Например, все знают гостиницу «Ленинград», ныне «Санкт-Петербург» на набережной Невы — так вот, она должна была быть по изначальному проекту высотной, вертикальной. Лихачев боролся против небоскреба, сражался как лев, и гостиницу сделали горизонтальной. Сегодня я думаю, как хорошо, что деда уже нет в живых: он не пережил бы испорченную «Монбланом» и прочими сооружениями небесную линию Петербурга. К числу спасенных им памятников можно отнести весь Невский проспект, который хотели изуродовать, сделав абсолютно все первые этажи зданий одинаковыми — с витринами из стекла и бетона. Благодаря ему удалось сохранить исторический облик Новгорода, восстановить усадьбу Александра Блока Шахматово, создать музей Пушкина в Захарово, Менделеева в Боблово, сделать музеем-заповедником парк Монрепо под Выборгом. Он отстоял дом Марины Цветаевой в Борисоглебском переулке в Москве, который хотели снести. Это он забил тревогу, когда случился пожар в Библиотеке Академии наук: поехал в Москву и там стучал кулаком в Президиуме РАН. Он протестовал против безумного проекта поворота северных рек, благодаря ему был напечатан, а затем попал на телевидение с лекциями создатель теории этногенеза Лев Гумилев, хотя взгляды их были разными.


Дед был настоящий боец, и голос у него был вовсе не тихий

Советский, а затем Российский Фонд культуры под его руководством был настоящей боевой организацией: благодаря огромному международному авторитету деда, он возвращал в Россию ценности культуры, занимался восстановлением духовных и культурных связей русского зарубежья с Отечеством, искал молодые таланты по стране, защищал наши великие малые города и музеи русской провинции. Когда на торги аукционного дома «Сотбис» в Лондоне выставили черновую рукопись «Отцов и детей», Лихачев позвонил тогдашнему премьеру СССР Николаю Рыжкову, объяснил, что нужно сделать все, чтобы рукопись оказалась в России. Купили. Этой операцией дед особенно гордился. А вещи Тургенева академик сам перевозил через границу, чтобы вернуть в имение писателя Спасское-Лутовиново. На призыв Дмитрия Сергеевича передавать на родину свои библиотеки и архивы откликнулись многие русские эмигранты, подарившие Фонду культуры самое дорогое — сотни единиц хранения. Сделали они это прежде всего потому, что верили Лихачеву. В течение нескольких лет компания «Де Бирс» по просьбе академика спонсировала программу «Возвращение»: удалось вернуть на родину письма Цветаевой, Бунина, Ремизова, огромный архив Марка Алданова, полные комплекты журналов «Современные записки», «Числа», альманах «Воздушные пути», фотографии с автографами Федора Шаляпина, Анны Павловой, Матильды Кшесинской. Дед подружился с Лидией Борисовной Варсано, очень состоятельной француженкой русского происхождения, и она помогала молодым музыкантам, подопечным программы «Новые имена», среди которых был пианист Денис Мацуев. Когда в начале 1990-х в Пушкинском Доме отключили тепло, Лихачев заявил, что выйдет из Академии наук, если тепло не дадут. Дали.

Дед был настоящий боец, и голос у него был вовсе не тихий, хотя применительно к нему в оборот вошло выражение «тихий голос интеллигента». Это был громкий, даже очень громкий голос. А как можно прожить такую жизнь, столько сделать и быть тихим? Невозможно.

19 августа 1991 года, когда по телевидению и радио сообщили о попытке государственного переворота, предпринятой ГКЧП, дед был на даче в Комарово. Он сразу же стал звонить своему шоферу — нужно немедленно ехать в город, выступить на Дворцовой. Вторым человеком, которому дед позвонил, был Даниил Гранин. Его домашние сказали, что Гранин ушел с раннего утра в лес, собирать чернику. Дед уехал один, выступил на площади, говорил о том, что возвращение к советскому строю для страны смерти подобно, что этого нельзя допустить. Гранин объявился, только когда все закончилось, — никто сейчас всего этого не помнит, все забывается очень быстро.

Дмитрий Сергеевич с правнучкой Верой

Дмитрий Сергеевич с правнучкой Верой

Зинаида Курбатова и Юрий Лихачев

Зинаида Курбатова и Юрий Лихачев

Вера Курбатова в Болгарии

Вера Курбатова в Болгарии

Мама Зинаиды Курбатовой с дочерью в Комарове

Мама Зинаиды Курбатовой с дочерью в Комарове

Письмо 1981 года

Письмо 1981 года

Дед никогда никого не боялся. Он был бесстрашный. И когда после освобождения с Соловков в начале 1930-х вывозил с собой «на материк» лагерные раритеты, за которые мог получить еще один срок, — он уже тогда понимал, что это история. В 1970-е он не боялся рассказать Александру Солженицыну все, что запомнил о лагере, и глава в «Архипелаге ГУЛАГ» о Соловках написана полностью со слов деда. А ведь за это тогда вполне можно было пострадать. Он не подписал ни одного гадкого коллективного письма против академика Сахарова и других диссидентов. Нашу квартиру подожгли, а деда избили на лестнице в ноябре 1975-го — и это была месть. За смелость. За то, что мешал партийным чиновникам.

Он не шел на компромиссы. Мог очень круто ссориться с людьми, если считал, что они не правы. Никогда не думал о своей личной выгоде или пользе для членов своей семьи. Наверное, это и отличало его от героев нынешней эпохи. Поэтому ему и не будет равного в ближайшее столетие. Много ли людей с такой биографией: сначала скромный юноша, лучший студент Университета, потом лагерный зэк в рваных калошах, потом безработный язвенник, потом блестящий кандидат наук, потом блокадный дистрофик, потом оксфордский доктор, и в конце пути — первый кавалер возрожденного ордена Андрея Первозванного. Кстати, этот орден его кавалер сразу же отдал в Эрмитаж.

Дмитрий Сергеевич писал о себе: «Всю жизнь я не оставался наблюдателем. Мне всегда надо было быть участником. Всегда вмешивался и получал шишки. Но если бы шишек не было, был бы несчастнее. А когда добивался — получал радость». В непростое время перестройки именно Лихачев смог взять на себя ответственность за русскую культуру, за памятники истории, за духовную жизнь страны наконец. Своеобразным итогом его работы в Фонде культуры стала «Декларация прав культуры», которую он передал Михаилу Горбачеву. Он считал, что у нас нет государственной программы по культуре. Он мыслил масштабно, глобально. Ему внимали и верили — и простые люди, и власть имущие. Остались его выступления на телевидении, передачи, интервью, сейчас они так же актуальны, как и тридцать лет назад. Лихачев — нравственный ориентир, наша национальная идея, о которой сейчас столько говорят. И его музей нужен, хоть классический, хоть виртуальный.

Фото: Зинаиды Курбатовой, Леонида Арончикова

Материал из номера:
Август

Комментарии (3)

  • Человек 21 дек., 2018
    Публикация «Рерихов – за ворота. Минкульт избавляется от мемориала с прахом художников» в «Новых Известиях» [1] оказалась резонансной и, конечно, очень не понравилась Минкультуры. Поэтому против Международного Центра Рерихов (МЦР) чиновники решили выкатить тяжелую артиллерию в виде центрального телеканала «Россия 24», где 14 ноября 2018 года в поздней новостной программе был показан репортаж, посвященный данной проблеме [2]. Ее ведущий Алексей Казаков, энергичный и уверенный в себе, напоминал чем-то фокусника, который на глазах пораженных зрителей вынимает из рукавов все новые и новые «чудеса», только в их роли выступали нагнетающие обстановку «подробности», неизвестные даже самим хозяевам мемориала. Например, он уверенно заявил, что «в фундамент скульптур вмонтирован прах (Рерихов. – П.)», хотя это и не соответствует действительности. Затем окрестил памятник «могилой в центре Москвы» (спасибо, что хотя бы не «братской могилой», как это уже однажды объявил зрителям другой журналист того же канала Александр Карпов). Наконец обозвал чиновничий произвол в отношении МЦР «новым витком войны с Министерством культуры», хотя грубую и циничную казнь, учиненную ведомством Мединского общественной организации, единственной, кто защищает имя и наследие Рерихов в России, «войной» назвать трудно. Основная задача самого сюжета заключалась в том, чтобы сначала показать, какой «огромный пузырь» из всей этой якобы невинной истории пытается раздуть общественность, а потом легким движением руки превратить его в ничего не значащий пшик. Иными словами, ловкость рук и никакого мошенничества. Правда, большое количество нестыковок, противоречий и недосказанности в сюжете, напротив, как раз и наводят на мысль об афере чиновников, прикрываемой сладкой журналистской ложью. В самом деле, ведущий назвал причиной вывоза статуй Рерихов «грядущий капитальный ремонт» [2], но Государственный музей Востока (ГМВ) в своем требовании к МЦР этого не указывал. Единственным обоснованием было окончание исполнительного производства по выселению организации из усадьбы Лопухиных [3]. Кроме того, возникает вопрос, что же собираются делать с прекрасно отреставрированной усадьбой чиновники, раз они уверены в том, что «капремонт» может навредить памятникам, стоящим как рядом с ней, так и вдоль боковой аллеи, поодаль? Они, что, собираются долбить стены или снимать крышу с главного здания, а может, планируют совершить подкоп? Ясно, что идея «капитального ремонта», возникла тогда же, когда и планы якобы создать Музей Рерихов на ВДНХ [4]. А цель этого все та же, обосновать закрытие усадьбы, чтобы впоследствии перепрофилировать ее. Иными словами, «сценаристы» Минкультуры вполне определенно поставили цель перед подконтрольным СМИ так «выстрелить» по общественному мнению, чтобы оно моментально «упокоилось». Основная роль в этом «фокусе» отводилась корреспондентке Зинаиде Курбатовой, которая, собственно, и подготовила данный новостной сюжет. С видом знатока она принялась за дело и прежде всего заверила, что мемориал – это не памятники, а скульптуры [2], намекнув таким образом, дескать, чего вы волнуетесь, скульптурой больше, скульптурой меньше. Правда, корреспондентка предусмотрительно опустила тот факт, что памятники эти были установлены после различных согласований и до министра Мединского их статус никто не ставил под сомнение, о чем мы уже писали в статье «Нужны ли России Рерихи?». Но заявление Мкртычева, пока еще директора непонятного филиала ГМВ, разместившегося в усадьбе Лопухиных вместо МЦР, о том, что ему якобы ничего не известно об этих согласованиях, в глазах корреспондентки выглядит куда более весомым, чем сами документы, копии которых, кстати, опубликованы [4]. Затем Зинаида Курбатова привела официальную позицию Минкультуры, озвученную пресс-секретарем этого ведомства Юрием Бондаренко, который повторил ту же успокаивающую «мантру» о реставрации, прибавив, «что речи о том, чтобы их (памятники. – П.) уничтожить не идет» [2]. Но вот только и корреспондентка, и чиновник не стали говорить, что уничтожать памятники можно по-разному. Порой это делает разъяренная толпа, свергая прежних кумиров с пьедестала, и тогда об этом знают все. Но чаще памятники просто увозят куда-нибудь на склад или задворки якобы по причине ремонта, реставрации или вдруг ставшего неудобным местоположения. Так было, например, со знаменитым монументом советским воинам на таллиннской площади Тынисмяги, больше известным как бронзовый солдат. Для властей Эстонии этот памятник вдруг стал неуместным и незаконным, и, несмотря на многочисленные протесты, его перевезли на мемориальное кладбище для русской общины, а впоследствии переименовали в «монумент Воинам Советской армии, оккупировавшим Таллин» [5]. Западные русофобы и националисты таким способом боролись с историей, а как назвать чиновников, которые стремятся уничтожить собственную культуру, в частности убрать «куда подальше» памятники лучшим ее представителям – Рерихам? И как впоследствии они захотят «переименовать» уникальное творчество Рерихов? Или вообще постараются сделать так, чтобы о нем забыли в России? О таких подробностях корреспондентка «ТВ Россия 24» вряд ли задумывалась, а если и думала, то все равно постаралась бы скрыть, поскольку это не соответствует основной цели заказного сюжета. Равно как и то, что Международный Центр Рерихов, будучи единственным хозяином этих памятников, сейчас нигде не сможет их установить, и в лучшем случае они попадут на склад, где задержатся на неопределенное время. Очевидно, на такой конец и рассчитывают чиновники. Любым способом они постараются обязать собственника – Центр Рерихов – демонтировать возведенные им памятники, как это бывает, например, с незаконно построенными гаражами или ларьками. Иными словами, чиновники хотят руками самого МЦР ликвидировать последний оплот нахождения общественного Музея Рериха в Усадьбе Лопухиных, что, по сути, является циничным и аморальным. Правда, большинству думающих людей России давно ясно, что для компании Мединского, гараж или памятник – все едино, да и дальнейшая судьба монументов Рерихов на самом деле их мало заботит. Но вот еще одна сложность – в мемориале Н.К. и Е.И.Рерихов в титановых капсулах находится прах супругов. Когда-то они мечтали упокоиться на Родине, поэтому, выполняя волю своих родителей, С.Н.Рерих передал часть праха вместе с наследием, уверенный, что через некоторое время над ним воздвигнут мемориал. МЦР выполнил эту волю Рерихов и тем самым усложнил жизнь чиновникам, сделав их желание избавиться от мемориала еще более циничным и безобразным. Согласно заданию, Зинаиде Курбатовой нужно было оправдать и это, поэтому она заверила телезрителей, что и с прахом также все будет в порядке, «ведь переносили же гробы с одного места на другое. Могилу Александра Блока перенесли со Смоленского кладбища на Литераторские мостки, дважды хоронили Николая Гоголя» [2], в общем, Рерихи – не первые и не последние, чего возмущаться. Но заметим, что перезахоронения этих выдающихся людей были торжественными и места им отводились почетные. В нашем же случае ни корреспондентка, ни чиновники о таких почестях в отношении Рерихов даже не заикнулись. Поэтому большое спасибо правозащитнику Еве Меркачевой, которую это сладкое убаюкивание Зинаиды Курбатовой не успокоило, и она выказала недоверие обещаниям чиновников, которые уже не раз их нарушали [2]. Не верят Минкульту и известный публицист Глеб Павловский, откликнувшийся на статью в «Новых известиях», и Юрий Самодуров, и еще много других людей, уважающих вклад Рерихов в мировую культуру. Последним, по мнению журналистки, убийственным аргументом было то, что все, кто выступают в защиту памятников Рерихам, «люди с подвижной психикой» [2]. Здесь в роли психиатра-эксперта выступил все тот же Тигран Мкртычев. Действительно, с точки зрения нормального Мкртычева, сотрудники МЦР и поддерживающая их общественность выглядят, мягко говоря, странными. Сам он, будучи неисправимым прагматиком и приписывая даже Николаю Рериху эти свои качества, не может понять, как могли люди, не облеченные властью, в лихие 90-е без копейки государственных средств восстановить из руин памятник архитектуры XVII–XIX веков – Усадьбу Лопухиных, а потом открыть в ней не гостиницу или ресторан, а музей. Да еще за годы своего существования не продать ни одной картины Рерихов, наоборот, возвращать их в Россию десятками. Только у людей с подвижной психикой, с точки зрения музейного работника Мкртычева, в музейных хранилищах МЦР мог быть такой идеальный порядок, какой редко встретишь даже в крупных столичных музеях, а посещаемость намного превышала показатели филиала, который он сам сейчас возглавляет. К сожалению, в нашем мире, где все перевернуто с ног на голову, нормой поведения считаются подлость и воровство, а бескорыстие, честь и совесть всего лишь красивыми архаизмами. Тех, кто следует высоким идеалам, Т.К.Мкртычев и ему подобные считают людьми с подвижной психикой. Но история утверждает, что именно на плечах этих бесстрашных подвижников и держится мир. К таким личностям относился и Д.С.Лихачев. По иронии судьбы автор этого сюжета Зинаида Курбатова приходится внучкой знаменитому академику. Кому, как не ей, знать, что всю свою жизнь ее великий дед, как и Н.К.Рерих, посвятил защите культуры. Дмитрий Сергеевич никогда не боялся и горячо поддерживал культурные инициативы общественности. С радостью приветствовал он создание Советского фонда Рерихов, впоследствии переименованного в МЦР, и высоко оценивал деятельность этой организации. Вплоть до своей смерти Дмитрий Сергеевич Лихачев писал письма сильным мира сего в защиту ее законных прав [6]. Так, в 1993 году он обращался к президенту России Б.Н.Ельцину: «Прошу Вас поддержать волю Святослава Николаевича Рериха, передавшего творческое наследие семьи Рерихов Международному Центру Рерихов в лице его вице-президента Л.В.Шапошниковой. Полностью солидарен с принципиальной позицией Рерихов о необходимости развития новых общественных форм сохранения и использования культурного наследия. Считаю несостоятельными посягательства Министерства культуры или других ведомств и организаций на законные права Международного Центра Рерихов, ведущего очень необходимую многим странам культурно-просветительскую и научную работу». Еще одно письмо тому же адресату было направлено уже в 1997 году: «Обращаюсь к Вам снова с просьбой оградить Международный Центр Рерихов (неправительственную организацию при ООН) от очередных посягательств на “Усадьбу Лопухиных” (Малый Знаменский пер., д. 3/5), переданную ему в долгосрочную аренду на основании постановления Правительства Москвы № 812 от 03.10.95 г. Более того, целесообразно на Федеральном уровне подтвердить это постановление, чтобы и впредь в ведомственных кабинетах разного уровня не возникало искушений учреждать Государственный Музей Н.К.Рериха – филиал Музея искусств народов Востока, посредством разрушения хорошего Общественного Музея Н.К.Рериха и Культурного Центра, созданных Международным Центром Рерихов, просветительская деятельность которого воодушевляет сотни культурных организаций в России и далеко за ее пределами». Как известно, то, на что не решилось правительство Б.Н.Ельцина, сделал В.Р.Мединский, и уже сотни тысяч писем общественности в адрес президента В.В.Путина остались без ответа. Общественность в защиту Музея имени Н.К.Рериха. 25 марта 2017 года Вопреки мнению Д.С. Лихачева деятельность Международного Центра Рерихов была оценена его внучкой Зинаидой Курбатовой как сектантская, а содержание усадьбы как неудовлетворительное, притом что в сюжете были показаны отреставрированные залы общественного Музея и его экспозиции. Ныне все это варварски уничтожено: яркие обои закрасили унылым серым цветом, часть музейных предметов находится неизвестно где, а в исторических подвалах из-за отключенного оборудования сырость. Знает ли историю МЦР и о деятельности Д.С. Лихачева в его защиту Зинаида Курбатова, которая, по ее же словам, ценит память своего деда и даже пытается увековечить ее, создав музей его имени [7]? Ясно одно, что по каким-то причинам она не захотела разобраться в ситуации с МЦР и бросила свой камень в ту организацию, которую поддерживал и защищал ее дед. Свое последнее письмо Министру культуры РФ В.К. Егорову в защиту МЦР Д.С. Лихачев написал в феврале 1999 года, т.е. за полгода до своей кончины. Тогда как раз отмечалось 125-тилетие со дня рождения Николая Рериха, и в честь этого события в Москве состоялось торжественное открытие мемориала Рерихам [8]. В 2019 году будет праздноваться 145-тилетие великого сына России. Неужели по воле чиновников юбилейный год ознаменуется разрушением мемориала Рерихам и памятников другим выдающимся членам его семьи? Это зависит по-прежнему от всех честных людей, но может ли мы теперь отнести к ним Зинаиду Курбатову? 1. Рерихов – за ворота. Минкульт избавляется от мемориала с прахом художников // Новые Известия (сайт). 2. Международный центр Рериха ждет новая жизнь // Вести.RU (сайт). 3. Требование ГМВ от 19.09.2018 г. № 787/1-25 // Международный Центр Рерихов (сайт). 4. Нужны ли России Рерихи? // Международный Центр Рерихов (сайт). 5. Десять лет спустя: в Таллине вспоминают перенос Воина-освободителя и погромы // НТВ (сайт) 6. Письма Д.С.Лихачева в защиту Музея // Сохраним Музей Рериха (сайт). 7. Внучка за деда: откровенный рассказ Зинаиды Курбатовой о наследстве Дмитрия Лихачева // Собака (сайт). 8. Рерихи. Открытие мемориала на территории Общественного музея имени Н.К.Рериха. Фрагменты фильма Луизы Тележко «У порога Нового Мира»
  • Фокина Татьяна 19 авг., 2017
    Спасибо за статью. Очень много интересной и важной информации. Насчет музея Лихачева на Соловках - надо всячески форсировать эту идею, пока от нее не отказались. Однако, расселение барака - очень долгая история, и это не лучший вариант такого музея. Зная ситуацию на Соловках, считаю, что музей надо создать в здании Ангара для гидросамолётов, памятника истории лагерного периода. Оно находится вблизи Тамариного причала, куда прибывают большинство туристов. Здание сейчас пустует, но требует реставрации, находится на балансе музея-заповедника. Помещение огромное, там можно создать крупный зрелищный музей Лихачева и системы ГУЛАГА. Кроме того, там большое пространство вокруг и рядом с памятником. Думаю, что в нашей стране необходим Мемориал памяти погибших и пострадавших в репрессиях без предпочтений к каким-то определенным группам, как сейчас стали практиковать в музее и монастыре, собирая материал только о священниках. Соловки были всегда символом ссылок... Это пространство вблизи причала - самое правильное место было бы для такого Мемориала. Нужен только хороший проект. Такой музей надо назвать именем Лихачева и посвятить ему крупный раздел.
  • Сергей Цирель 19 авг., 2017
    А какой был митинг 19 на Дворцовой ? Я тоже с утра 19 приехал из того же Комарово (но на электричке) и вечером пошел к Мариинскому дворцу, где и провел ночь, а основной митинг был 20 на Дворцовой, где выступали многие, в том числе Лихачев. А про митинг 19 на Дворцовой ничего не знаю или не помню.

Купить журнал:

Выберите проект: